Восстания по политическим причинам дают максимум зимой на юге Европы; военные бунты – летом и тоже на юге; рабочие, также как экономические, – весной в центре; религиозные – летом и тоже в центре; и все это с сохранением почти только параллелизма между временем и местом. Можно заметить также, что восстания рабочих из-за голода чаще случаются летом, несмотря на то что в это время и нужды не так велики, и пропитание становится дешевле.
Во всем этом ясно видно преобладание термических причин, хотя не исключительное. Для массовых политических преступлений это еще можно было бы объяснить при помощи предположения Спенсера, что хорошая погода благоприятствует народным собраниям на чистом воздухе, тогда как плохая поневоле заставляет сидеть дома, в семье.
3) География политических преступлений. В географическом распределении бунтов и восстаний по Европе в течение 1791–1880 годов мы имеем новое доказательство термического влияния.
Мы видим, что число их растет по направлению от севера к югу, то есть параллельно температуре. В самом деле, Греция дает максимум бунтов – 95 на 10 миллионов жителей, а Россия минимум – 0,8. Вообще, наименьшие цифры получились для северных стран: Англии, Шотландии, Германии, Польши, Норвегии и Дании, тогда как наибольшие – для южных: Португалии, Испании, Европейской Турции, Южной и Средней Италии. Центральные области дают как раз и средние цифры.
В общем, оказывается на 10 миллионов обывателей в Северной Европе – 12 бунтов, в Центральной – 25, в Южной – 56.
Есть, правда, два исключения: Швейцария и Ирландия, дающие количество бунтов в обратном отношении к их географическому положению. Но в Швейцарии это должно зависть от множественности кантональных правительств и от частых изменений конституции. В самом деле, с 1830 по 1879 год там было 115 пересмотров кантональных конституций и 3 – федеральной; с 1830 по 1869 год – 27 пересмотров ради перемены аристократического правления на демократическое; с 1862 по 1866 год – 66 пересмотров ради перехода к правлению народному, плебисцитарному. А что касается Ирландии, то там причиной частых бунтов является печальное политическое и социальное положение, не оставляющее ирландцам, по словам Тарда, никакого выхода, кроме бунтов, эмиграции и самоубийства. Еще Гладстон доказал, насколько необходимы радикальные реформы для излечения этнологических, социальных и экономических язв Ирландии. Нигилистические манифестации в России также показывают, что когда социальные вопросы выступают на первый план, они могут маскировать влияние климата, которое, однако же, позже вновь восстанавливается.
Кроме того, следует помнить, что климат Ирландии значительно смягчается Гольфстримом, так что по средней температуре своей зимы (+5°) она стоит на одной изохимене с Бретанью, югом Франции, Северо-Апеннинским округом Италии и Далмацией. Между прочим, число самоубийств в ней такое же, как и в этой последней.
4) Уголовные преступления против личностей и прочее. Влияние температуры подтверждается и на других нравственных явлениях, тесно связанных с бунтами, например на уголовных преступлениях против личности.
Революции в Европе и Америке по месяцам (1791–1880)
В самом деле, мы видели, что в Италии, например, в северных округах приходится 27 бунтов на 10 миллионов жителей, в центральных – 32 и в южных – 33. Но точно так же в ней распределяются и преступления против личностей, насилия, буйства и прочие, как это видно из следующей таблицы:
Между географическим распространением этих преступлений по Европе и таким же распространением бунтов также существует большое сходство. Так, в самом начале труда Бодио «О движении преступлений в Италии» мы находим, что эта страна вместе с Испанией дает наибольшую цифру осужденных за убийство (9,5; в среднем для Европы – 8,3 на 100 тысяч жителей) и наибольшее число буйств, а наименьшие цифры этих преступлений падают на Англию и Германию (0,5; 1,1).
Как во Франции, так и в Италии число убийств растет прямо пропорционально среднегодовой температуре, а потому в южных округах оно выше.
То же можно сказать и о бунтах, согласно статистическим сведениям, собранным Водио для Италии и министерством милости и юстиции для Испании. Распределив число бунтов по градусам широты и отнеся их к числу населения, мы найдем:
Распределение революций по месяцам в Европе (в древности и в Средние века – 550—1550 гг. и в новой истории – 1550–1790 гг.)
Из чего влияние южного климата становится вполне очевидным, если исключить столицы и большие города, нарушающие порядок, обусловленный климатом.
Глава 4. Влияние барометрического давления, геологического строения почвы и высоты над уровнем моря на революции
1) Давление и колебания барометра. Влияние других атмосферных явлений менее очевидно, но, во всяком случае, высокие цифры, даваемые мартом – месяцем, особенно богатым барометрическими колебаниями, – так же как сентябрем и октябрем, когда эти колебания все же существуют, хотя и в меньшей степени, доказывают, что и атмосферное давление влияет на политическую атмосферу.
В Древнем Риме почти все знаменитые революции совершались весной, и главным образом в марте месяце. Так, по Макробию, Тарквинии были изгнаны в июньские календы, между тем Refugium {17} праздновался в мартовские иды, что заставляет подозревать, что эта дата вернее.
Известно, что те же мартовские иды оказались гибельными для Юлия Цезаря, но все писатели заметили, что они были таковыми и для большинства его преемников. А для византийских императоров, напротив, были гораздо более гибельными июнь и июль.
Рамос Мейха приписывает частое возникновение бунтов в Южной Америке резким изменениям температуры и северным ветрам, сильно возбуждающим нервную систему.
2) Сухой и влажный климат. Сухость сильно влияет на социальную эволюцию.
По словам одного наблюдательного англичанина, сухость и электрическое напряжение атмосферы Нью-Йорка, даже в иностранцах возбуждающие усиленную умственную работу, играют немалую роль в развитии так называемых невропатов, поставляющих из своей среды бунтарей, политических убийц и партийных фанатиков.
Бэрд видит доказательство влияния климата в различии между жителем северных штатов – любителем всего нового и жителем Юга, консервативным до такой степени, что с большим трудом принимает даже новые ткани и новые машины, притом потому только, что они новые.
Политические обычаи, погоня за золотом, волнения выборной агитации на Севере – все это суть результаты влияния резких перемен температуры вместе с вполне естественными нуждами вновь устраиваемой страны и пионерской жизни. Быстрое испарение ускоряет там процесс траты веществ и их поглощение в нервной системе. Даже великие ораторы Севера, по Бэрду, суть продукт господствующего там невротизма.
Но в Америке атмосферные влияния усложняются историческими и социальными, а в особенности скоплением миллионов человек на небольшом пространстве – фактор, к которому мы вернемся в свое время. Надо заметить, что те же условия совмещаются во Франции, где к влиянию переменчивого климата в Париже примешивается влияние лихорадки, производимой концентрацией новых идей со всего мира, притом действующих на такую подвижную расу, какова галльская.